Сфера 17 - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Мрачный солдат в чёрной форме Отдельного батальона отпёр дверь камеры. Реннард шагнул внутрь.

Камера была чуть больше гроба — два на два метра, без окон. Было так холодно, что Николас мгновенно замёрз. На железной шконке сидела Каэла. Она едва повернула голову в сторону вошедших и не издала ни звука. Лицо её было всё в пунцовых и белых пятнах, веки распухли, из носа текло. Её трясло крупной дрожью — от страха и холода: она была совершенно обнажена. Николас вспомнил, что её, готовя к допросу, обыскали «с тщанием», то есть провели досмотр интимных мест.

Стерлядь, угрюмо подумал он, чувствуя острую жалость к девушке, это ты виноват, Стерлядь, ублюдок. Отравленную иглу Николас держал в правой руке, между безымянным и средним пальцем. По крайней мере, будет быстро и не больно, без страшных судов и расстрелов…

Фрайманн закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

Секретарша смотрела мимо Николаса. Нижняя челюсть у неё тряслась, как у старухи, глаза были неподвижны и совершенно безумны. Николас тяжело вздохнул и снял китель. Кто-то тут недавно перестарался, подумалось ему. Он сел рядом с Каэлой и накинул китель ей на плечи.

— Всё, — сказал он. — Всё уже кончилось, глупая. Я с тобой.

И тогда она завыла.

Мороз подирал по коже от этого воя. Несчастная выла тонко, как животное, мерно ударяясь затылком о бетонную стену; лицо её страшно исказилось, губы разошлись так, что открылись дёсны, крупные слёзы бежали по щекам как бусины.

— Тшш, — шептал Николас, обнимая её за плечи. — Ну успокойся. Тише, девочка. Давай ты мне сейчас всё расскажешь, и поедем домой.

С последним словом её сотрясла судорога. Каэла зарыдала в голос. Николас погладил её по голове.

— Чем скорее расскажешь, — сказал он ласково, — тем скорее поедем. Расскажи мне про брата.

— А где он? — выдохнула Каэла сквозь слёзы.

— У нас, где же ещё. Вы с ним здорово ошиблись, Кэ. И это очень плохо. Ну о чём вы думали, скажи на милость?

— Мы… мы…

— Кто вас курировал? Кто выходил с вами на контакт?

— Питер… а… товарищ Реннард, что теперь будет? Я теперь… я не знала! — она вцепилась в его руки так, что на коже остались царапины; Николас осторожно отнял кисти. — Я не знала, что всё так!.. Я виновата, я всё расскажу… и Кайл… что теперь будет…

— Тшш. Я же сказал: ты всё расскажешь и поедем домой.

Фрайманн смотрел на них молча. Лицо его оставалось совершенно непроницаемым.

Признания не заняли много времени. К матери Каэлы, моложавой, в соку пятидесятилетней женщине, наведывался некий Питер Смит. Он открыто называл себя «сотрудником спецслужб», рассказывал пугающие истории о врагах революции и анархистах. Мать спала с ним и даже подумывала выйти замуж, потому что находила надёжным человеком. Похоже, он обладал неким особенным обаянием… или пользовался психотехниками того же рода, какими в совершенстве владел Фрайманн. Он получил полную власть над умами семейства, Джонсы верили каждому его слову. Однажды он предложил Кайлу стать сотрудником Управления внутренней безопасности. Кайл согласился, не размышляя. Он давно завидовал сестре, служившей на ответственной должности. Каэла радовалась за него. Семью не смутило, что из всего Управления на контакт с ними выходил один Питер, не смутило и отсутствие официального оформления — ведь всё было так секретно… Удостоверения Питера они тоже не видели.

Потом товарищ Смит решил, что Кайлу нужно прикрытие. Он должен поступить на работу в Управление соцобеспечения. Каэла очень хотела помочь брату сделать карьеру, она потянула за все свои ниточки и устроила его в хозкоманду. Вскоре товарищ Смит сказал Кайлу, что Николас Реннард изменник и шпион и готовит покушение на товарища Кейнса…

Договорив, Каэла разрыдалась. Николас долго молчал, обнимая её за плечи. Потом сказал:

— Ясно. Ты умница, что всё рассказала, — и потрепал Каэлу по волосам.

Она всхлипнула и потянулась к нему, как ребёнок.

— Товарищ Реннард, я… я так виновата… простите…

— Виновата, — согласился Николас. — Прощаю.

Фрайманн шагнул вперёд.

Каэла вздрогнула и прижалась к Николасу.

— Боишься товарища Фрайманна? — спросил тот со вздохом. — Не надо. Он тебе ничего плохого не сделает… — и вонзил ей в плечо иглу с ядом.

Смерть наступила мгновенно.

— Всё, — сказал Николас, снимая с плеч мёртвой свой китель. — Ясно.

— Она покончила с собой до того, как её успели допросить, — сказал Фрайманн.

— Да. Капсулу с ядом прятала в ноздре, поэтому её не нашли даже при тщательном досмотре. Зацепок нет, дело повисло и будет спущено на тормозах… С-стерлядь, — Николас застегнул последнюю пуговицу и сплюнул. — Выродок.

Обратно шли в молчании. Я опять убил человека, думал Николас, и я ничего не чувствую. Я сошёл с ума? Или наоборот? А почему я должен чувствовать, если я собираюсь действовать? Я найду Питера Смита. Это не его настоящее имя, но я всё равно его найду, это не так сложно… А ведь кое в чём он не врал: он на самом деле сотрудник спецслужб. Я не могу провалить Стерлядь, но я могу устранить одного из его людей — аккуратно и тихо, как будто случайно. Любой может допустить оплошность, и первая же оплошность «Питера» станет для него последней. Я нахожу, что он опасен. Слишком хорошо умеет втираться в доверие. Он сказал, что я готовлю покушение на товарища Кейнса?.. Чёрт их знает, может, именно этим Стерлядь и занимается. А начал с меня.

Выйдя за ворота тюрьмы, Николас остановился и запрокинул голову.

В белом небе кружили птицы. Цвет облаков над морем становился темнее, и Николас подумал, что днём будет шторм.